Настоящая монография посвящена палеографическому изучению бумажных водяных знаков (филиграней) в России первой трети XIX в. Выяснены предпосылки и первые попытки создания коллекций водяных знаков и их публикации, новые имена русских филиграноведов. Впервые раскрыта деятельность в этой области вологодского, затем петербургского купца Ивана Петровича Лаптева (1774--1838) --- известного собирателя древностей, автора первой не только в России, но и в мире специальной работы о водяных знаках "Опыт в старинной русской дипломатике". Представлен биографический очерк И.П.Лаптева, описана история подготовки и значение его книги, состав коллекции филиграней, собраний старинных рукописей и книг, монет, приводится его характеристика как палеографа-практика. Кроме того, в книге показаны особенности становления отечественного филиграноведения по сравнению с его развитием в странах Западной Европы.
Для историков, преподавателей вузов, архивистов, книговедов и всех интересующихся прошлым науки и культуры в России.
The book is devoted to the paleographic study of watermarks in Russia in the first third of the XIX century. The author reveals the historical conditions, the requirements, and the first attempts to create watermark collections; establishes new names of Russian researchers of watermarks. For the first time, the author explores the activities of the merchant from Vologda, then from Petersburg, Ivan Laptev (1774--1838) --- the well known collector of antiquities and the author of the first, not only in Russia but in the world, special work on watermarks "`The experience in antique Russian diplomatika''. The monograph contains the biography of Laptev, based for the most part on archival materials, and the history of the creation of his manuscript. The author makes an analysis of Laptev's book and demonstrates its significance. He studies the contents and history of Laptev's collections of watermarks and also his collections of antique manuscripts, books, and coins, revealing him to have been a practical paleographer.
The book makes possible a comparison between the special manner in which filigranology developed in Russia and its development in Western Europe.
ВВЕДЕНИЕ
Филигранология (русский синоним -- филиграноведение) -- одна из многих вспомогательных или, как их еще называют, специальных исторических дисциплин, без освоения которых не может быть подлинной исторической науки. Объектом изучения является водяной знак (филигрань, от лат. Filum -- нитка и granum -- зерно) -- видимое на просвет изображение в бумаге, возникающее в процессе ее производства от фигур, литер, надписей, прикрепленных на проволочной сетке формы. Такое понимание объекта рассматриваемой дисциплины является наиболее распространенным. Во второй половине XX в. Филиграноведы, наряду с изучением водяных знаков, стали больше внимания уделять изображениям других элементов сетки формы для отлива бумаги -- ее продольным (частым) и поперечным (редким) линиям -- вержерам и понтюзо. Термин "филигрань" употребляется и в других значениях: для обозначения самой проволочной фигуры на сетке или даже всей сетки, а также для определения вида ювелирной техники (скань- от древнерусского скать -- свивать). Водяной знак сегодня имеет ограниченное применение (при изготовлении ценных бумаг, денег, документов для защиты от подделок, а также в редких случаях ручного изготовления бумаги). Однако с XIII до начала XX в. Он служил маркой производства бумаги и имел разнообразные сюжеты, зависевшие от фамилии и происхождения владельца фабрики, его мастеров, от места производства и т.д. Изменения знака были связаны и с деформацией форм для отлива бумаги, почти до второй половины XIX в. Делавшейся вручную. Эти изменения водяного знака как объективный показатель и были использованы специалистами для определения, прежде всего, времени изготовления бумаги. В отличие от бумаговедения, интересующегося историей производства и распространения бумаги, филигранология изучает водяные знаки бумаги рукописей, старопечатных книг и других источников на бумаге в целях их датирования, что помогает определить подлинность источника.
Вторая половина XX в. -- время интенсивного развития этой дисциплины в разных странах, в том числе в СССР и в России. Однако, несмотря на наличие большого числа статей и альбомов водяных знаков, у нас еще не создано сводной библиографии и обобщающего исследования по истории отечественного филиграноведения. Попытку рассмотреть важнейшие отечественные работы -- от книги И.П.Лаптева вплоть до изданий 1990-х годов -- в контексте истории ручного производства бумаги и ее филиграней в мире предпринял А.П.Богданов в книге "Основы филиграноведения: История, теория, практика" (М.: Эдиториал УРСС, 1999). Ее выход не снимает вопроса о подготовке труда по истории отечественного филиграноведения, хотя и облегчает его решение. Нет у нас и специального учебного пособия по этой дисциплине, как и монографий о филиграноведах. Даже об основоположнике филиграноведения -- академике Николае Петровиче Лихачеве (1862--1936), труды которого составили эпоху в развитии вспомогательных исторических дисциплин конца XIX -- первой трети XX в., имеются только статьи. Арест и ссылка ученого прервали его деятельность. Публикация его работ возобновилась в нашей стране лишь с 1989 г. (кроме одной работы, изданной в 1960 г.). И хотя историки не переставали пользоваться исследованиями Н.П.Лихачева, статьи о нем появились вновь после почти полувекового забвения. Международное признание вклада ученого в историческую науку отражает факт переиздания его труда 1899 г. за рубежом на английском языке (с предисловием и статьей Дж.Симмонса об авторе книги).
Заметим, что большинство специалистов по филиграням не ограничивались только изучением бумажных водяных знаков, но известны своими достижениями и в других областях гуманитарных и даже технических наук. Материалы о деятельности филиграноведов содержатся главным образом в их трудах, в предисловиях к ним и рецензиях на них, в историографических очерках, особенно по палеографии, а также в отдельных статьях, в основном по истории филиграноведения советского периода. Однако без написания монографических работ невозможно воссоздать полную историю филиграноведения, начиная с его зарождения. Именно с этим первоначальным периодом связана деятельность И.П.Лаптева.
Иван Петрович Лаптев (1774--1838) -- вологодский, затем санкт-петербургский купец -- личность во многих отношениях замечательная. Самоучка, самостоятельно поднявшийся до научного понимания в вопросе о значении внешних признаков рукописей в их исследовании, создавший первую в России работу о бумажных водяных знаках (филигранях) рукописей и книг. Он был знатоком и одним из крупнейших коллекционеров древних рукописей и книг, нумизматом, но остался известен специалистам, главным образом, как автор единственной книги "Опыт в старинной русской дипломатике, или способ узнавать на бумаге время, в которое писаны старинные рукописи" (СПб., 1824), давно ставшей библиографической редкостью.
В нашей монографии впервые обобщены немногие известные, а также выявленные нами основные факты биографии Лаптева, поскольку в справочниках они приводятся крайне отрывочно. Дана характеристика исторических условий, в которых он жил и работал, показано его непосредственное окружение.
Главное внимание сосредоточено на научных, палеографических изысканиях Лаптева, в которых наиболее плодотворным для исторической науки является изучение филиграней. Чтобы лучше понять вклад Лаптева в отечественную филигранологию и его влияние на последующее ее развитие, дается очерк собирания, использования и публикации бумажных водяных знаков в России в первой четверти XIX в., т.е. до выхода книги И.П.Лаптева. Такая попытка предпринята также впервые и осуществлена на материале предыдущих исследований по истории палеографии и археографии, в том числе последних работ (Т.А.Поле, В.П.Козлова, Т.В.Андреевой), а также архивных данных, позволяющих по-новому рассмотреть первоначальный этап изучения филиграней в России в связи с развитием этой области в Западной Европе.
В книге, кроме основной, филиграноведческой стороны, Лаптев показан как палеограф, источниковед и коллекционер древностей, что (в зависимости от наличия выявленного материала) позволяет дать более полную картину научных интересов и деятельности И.П.Лаптева и обрисовать ее значение по сравнению с деятельностью других знатоков-любителей того времени и ученых-палеографов.
По мере возможности хотелось выписать исторический портрет этого человека, одного из лучших представителей не только вологодского, но и вообще русского купечества первой трети XIX в., самостоятельно прошедшего путь от любителя-библиофила до палеографа. Этому способствовали благоприятные общие условия -- развитие культуры, исторических исследований, широкий поиск, публикация исторических источников и средств их изучения в России. Деятельность И.П.Лаптева -- библиофила и палеографа -- отразила сочетание и взаимодействие факторов провинциальной культуры и культуры столичного центра, оказавших влияние на формирование его кругозора, его научных интересов.
В первые десятилетия после выхода книги И.П.Лаптева в 1824 г. его имя, кроме рецензий 1825 г. известного слависта и палеографа А.Х.Востокова в "Библиографических листах", историка Н.А.Полевого в журнале "Московский телеграф" и публициста Ф.В.Булгарина в газете "Северная пчела", упоминалось в некоторых работах (П.И.Кеппена, Г.А.Розенкампфа, В.Г.Анастасевича, И.П.Сахарова), в переписке ученых Румянцевского кружка (опубликованной позднее). С середины XIX в. Оно вошло в палеографические пособия, курсы и, наконец, в историографические работы. Заметки о продаже собрания И.П.Лаптева и отдельных рукописях из него встречаются в публикациях историков, прежде всего М.П.Погодина и многотомном труде его биографа Н.П.Барсукова "Жизнь и труды М.П.Погодина" (СПб., 1888--1910. Кн.1--22. См. имен. Указ.). В конце XIX -- начале XX в. Библиофильской деятельностью Лаптева заинтересовались книговеды, археографы. Биографические статьи о нем были помещены в энциклопедиях конца XIX -- начала XX в. В них, как и в других справочниках, фигурируют скупые данные о нем (фамилия, имя, отчество (не всегда), сословие, название его книги). Однако даже о главном -- изучении И.П.Лаптевым бумажных водяных знаков -- после оценок в работах К.Я.Тромонина (1844) и Н.П.Лихачева (1891, 1899) вплоть до 80-х годов XX в. Исследований не было, хотя его книгу по-прежнему называют во всех курсах отечественной палеографии и других специальных работах, в том числе за рубежом. Это можно объяснить недостаточным изучением филиграней нашими специалистами в первые десятилетия после 1917 г., вплоть до 50-х годов, а также недооценкой разработки персоналий в советское время. Статья об И.П.Лаптеве отсутствовала в советских энциклопедиях. Впервые после 1917 г. она восстановлена во всероссийской энциклопедии "Отечественная история: История России с древнейших времен до 1917 г." (В 5 томах. М., 2000. Т. 3), благодаря написанной мной справке, дополненной и уточненной по сравнению с дореволюционными изданиями. Отметим переиздание в числе других персоналий статьи об И.П.Лаптеве в справочнике "Энциклопедический словарь: Биографии". В 12 т. / Ф.А.Брокгауз, И.А.Ефрон (М., 1998. Т. 6. Репринт).
До выхода в 80--90-х годах XX в. Статей болгарского ученого К.И.Ивановой и филолога М.С.Крутовой, которые привели данные о И.П.Лаптеве -- палеографе и библиофиле, о его деятельности было известно мало, и даже имеющиеся в литературе факты не были обобщены. Исключение составляют глубокие выводы о Лаптеве -- исследователе Кормчих книг, сделанные историком В.П.Любимовым в статье "О Лаптевском списке Правды Русской". Ценные извлечения из документов и наблюдения о Лаптеве -- владельце и знатоке рукописей имеются в статье Б.М.Клосса, об оценке книги И.П.Лаптева К.Ф.Калайдовичем -- у В.П.Козлова.
В литературе по истории Вологодского края до 1993 г. упоминаний И.П.Лаптева, кроме как в словаре П.А.Дилакторского (1900), нет. Не удивительно, что книга И.П.Лаптева как библиографическая редкость в Вологодской областной библиотеке отсутствует. Но после наших исследований имя И.П.Лаптева вошло в картотеку отдела краеведения этой библиотеки. Впервые краткая (и неточная) справка о нем появилась в 1993 г. в краеведческом словаре "Вологда". Уже после выхода наших статей собирание материалов об И.П.Лаптеве, "который проявил себя публикацией первой в России книги о бумажных водяных знаках, чем прославил Вологду как микрородину науки филиграноведения в России", отметил историк Русского Севера П.А.Колесников, но без обоснования этого положения. Наша аргументация впервые была дана в статье "Вологодский купец И.П.Лаптев -- филиграновед, библиофил, нумизмат", подробнее -- в данной книге.
В результате интенсивного развития краеведения в последнее время начала разрабатываться история вологодского купечества. Важный материал об участии купеческого капитала в развитии промышленности опубликовала Г.Н.Козина. Для освещения истории собраний древней рукописной и старопечатной книги Вологодского края среди последних работ большое значение имеет каталог-путеводитель "Памятники письменности в музеях Вологодской области" (Вологда, 1982--1998. Ч. 1--4. 13 выпусков). Это -- первое в России такого рода издание в масштабе целой области, причем области с богатыми культурными традициями. Оно подготовлено коллективом историков, музейных работников Москвы, Ленинграда и Вологодской области под общей редакцией профессора П.А.Колесникова. Много ценных новых данных по истории и культуре Вологды и края рассматриваемого периода находим в выпусках альманаха "Вологда" (1994, 1997).
Биографические, как и большинство других данных об И.П.Лаптеве, пришлось разыскивать в архивах. Некоторые важные сведения (о составе его семьи, аукционе имущества, в том числе рукописей и книг) можно найти в "Прибавлениях" к газете "Санктпетербургские ведомости". Недостаточность сохранившихся источников и их распыленность -- главная трудность в исследовании темы. Личного фонда нет, части собраний рукописей, книг, филиграней и нумизматической коллекции Лаптева оказались в разных фондах и хранилищах. Поиск биографических материалов затруднялся и тем, что плохо сохранились фонды купеческих управ за исследуемый период как в центральных архивах, так и в Вологде (гибель от пожаров, уничтожение документов после 1917 г.). Лишь отдельные сведения о Лаптеве обнаружены в Государственном архиве Вологодской области. Больше данных о нем, даже по периоду жизни в Вологде, содержат центральные архивы. Так, ценнейшие документы о занятиях Лаптева торговлей лесом, о его проекте очищения гаваней Кронштадтского порта и последовавших наградах удалось выявить в фондах РГИА и РГА ВМФ. Большой комплекс материалов о дарении Лаптевым тома Лицевого летописного свода XVI в. В Публичную библиотеку Петербурга обнаружен в фондах ОР РНБ, Архива РНБ и РГИА. И, наконец, самое важное: мною выявлены черновая рукопись книги Лаптева, коллекция его бумажных водяных знаков (ОР РНБ), лаптевское описание списка Номоканона Иоанна Постника (ОР РГБ), отдельные документы, написанные им самим (ГАВО) или другими лицами (чаще его детьми), и новые документы о нем. Отдельные сведения о Лаптеве -- библиофиле и филиграноведе -- почерпнуты из фондов М.П.Погодина (из его автобиографических заметок, Дневника, писем А.Ф.Бычкова, Н.А.Загряжского, И.П.Сахарова), П.М.Строева, Кошелевых, В.М.Ундольского (ОР РГБ), Олениных, Г.А.Розенкампфа, Н.М.Михайловского (ОР РНБ).
Необходимо обратить особое внимание на такой комплекс источников, как коллекции водяных знаков, который до сих пор интересовал только исследователей филиграней и использовался по прямому назначению -- для публикации водяных знаков (М.В.Кукушкина, Т.В.Дианова, Л.М.Костюхина). Изучение вопроса о формировании источниковой базы отечественного филиграноведения, предпринятое мною в связи с подготовкой к первому всесоюзному совещанию филиграноведов (Москва, май 1987 г.), позволило обнаружить несколько таких коллекций более раннего времени -- первой трети XIX в. Их анализ дал возможность впервые осветить начальный период собирания и изучения водяных знаков в России еще до выхода книги Лаптева, продолжение его работы над филигранями после ее издания и дальнейшую разработку вопросов филиграноведения в конце 30-х -- начале 40-х годов XIX в. Таким образом, изучение архивных коллекций водяных знаков имеет не только практический (для публикации филиграней), но и большой историографический интерес, позволяет выявить новые факты в истории культуры.
Ценным первоисточником по данной теме являются многочисленные записи Лаптева и его помощников на рукописях из его собрания, встречающихся в разных хранилищах. Хотя такого рода записи изучаются давно, но для выявления собраний и круга чтения представителей купечества они привлекаются недавно. В нашей монографии записи использованы как источник не только по вопросу об изучении Лаптевым исторических трудов и публикаций, но и о научных занятиях этого купца. Целый ряд записей представляют собой фрагменты исследования им древних рукописей и книг, их описания. Благодаря записям удалось выяснить имена его помощников в работе -- троих детей и постороннего лица.
Новые архивные источники (из фондов ГАВО, ВГИАХМЗ, РГАДА, РГИА, ЦГИА СПб., РГА ВМФ, СПб. ФА РАН, Архив РНБ, ОР РНБ, ОР БАН, ОР РГБ) и обобщение опубликованных данных позволяют впервые всесторонне охарактеризовать деятельность этого интересного человека, внесшего важный вклад в историю русской культуры и становление отечественного филиграноведения.
Отсутствие обобщающей работы о Лаптеве, а также по истории возникновения отечественного филиграноведения привело к тому, что, несмотря на канонизацию его имени в палеографических курсах, он и его книга по филиграням оставались вне окружения, как бы в вакууме, вызывая удивление своим появлением. Такое же положение с освещением деятельности других знатоков-любителей, самородков из так называемого третьего сословия в России XIX в., о которых только начинают писать наши историки, восстанавливая дореволюционную традицию.
Поэтому прежде всего необходимо выяснить условия, предпосылки и первые попытки собирания и изучения водяных знаков в России в первой четверти XIX в., чему и посвящена I глава книги. II глава содержит биографический очерк И.П.Лаптева. В III главе раскрывается подготовка Лаптевым книги о бумажных водяных знаках, ее издание, оценка современниками и нынешними учеными. В IV главе анализируется его палеографическая деятельность во второй половине 20-х -- в 30-х годах XIX в. (пополнение коллекции филиграней и ее судьба, изучение Кормчих книг, характеризуется его собрание рукописей и старопечатных книг).
* * *
Выражаю глубокую благодарность работникам архивов и отделов рукописей, историкам, оказавшим помощь в поиске материалов по данной теме в наше трудное переходное время: Б.А.Градовой и В.М.Загребину (ОР РНБ), М.В.Кукушкиной (ОР БАН), Л.Б.Вольфцун (Архив РНБ), С.И.Вареховой (РГИА), Е.И.Серебряковой и Л.М.Костюхиной (ОР ГИМ), профессору Ю.И.Чайкиной (ВГПУ), Г.Н.Козиной, Н.Н.Малининой (ВГИАХМЗ),М.Д.Уховой (ГАВО). Особая благодарность ведущему научному сотруднику ОР ГИМ Т.В.Диановой, по инициативе которой я, будучи сотрудником Археографической комиссии РАН, сделала перевод на русский язык I т. Труда Э.Т.Лауцявичюса "Бумага в Литве в XV--XVIII вв." (Вильнюс, 1979), что вовлекло меня в изучение филигранологии и заставило обратиться к ее истокам в России. Признательна членам-корреспондентам РАН С.М.Каштанову и Я.Н.Щапову, а также Е.В.Беляковой (ИРИ РАН) за ценную информацию о труднодоступной специальной литературе и консультации по спорным проблемам. Созданию книги способствовала творческая атмосфера Археографической комиссии, позволявшая квалифицированно обсуждать возникавшие вопросы, и постоянная поддержка ее председателя академика Российской академии образования С.О.Шмидта. Очень признательна моим близким, поддерживавшим меня, особенно мужу Е.З.Майминасу -- первому взыскательному читателю книги и помощнику при подготовке ее к печати.
Издание: переплет.
Параметры: формат: 60x90/16, 272 стр.
