Александр Вертинский - Аравийская песня

Александр Вертинский - Аравийская песня

Альбом: 1 пластинка
Размер: 12" (гигант)
Запись: 1902-е, 1952,1953 г.
Тип записи: моно
Оборотов в мин.: 33
Состояние (диск/конверт): очень хорошее / очень хорошее
Производство: Россия
Фирма: Мелодия

Сторона 1
Аравийская песня — 3.33
Джимми-пират — 3.52
Маленькие актрисы — 4.10
Пикколо бамбино — 4.15
Без женщин — 3.57
Ревность, слова С. Рамма — 2.04

Музыка А. Вертинского
Слова А. Вертинского (1—5)
Партия фортепиано — М. Брохес
Запись из концертного зала Всероссийского театрального общества Москва, 1952, 1953 гг.

Сторона 2
В голубой далекой спаленке слова А. Блока — 2.18
Джонни, слова В. Инбер — 2.51
Пес Дуглас — 2.33
Маленький креольчик — 2.42
За кулисами — 2.26
Последнее письмо Слова С. Есенина и А. Вертинского — 2.46
Эх, друг-гитара (Б. Фомин — Б. Тимофеев) — 3.18
О жизнь моя, постой, не уходи старинный романс — 2.56

Музыка А. Вертинского (1—6)
Слова А. Вертинского (3—5)

Партия фортепиано — А Блох (2, 6, 8)
Записи 1920-х годов

Редактор К. Тихонравов
Художник Б. Столяров.
Фото М. Гершмана

Фирма «Мелодия» выпускает третью пластинку песен Александра Вертинского. Широкий интерес, который привлекли к себе первые два диска, неопровержимо доказал, что искусство Вертинского поныне вызывает живую симпатию слушателей, волнует и восхищает многих.
Между тем, с того времени, когда Вертинский вышел на подмостки, много воды утекло. Начало его артистической биографии относится к кануну первой мировой войны. И тогда, в 1913—1914 годах, никто, вероятно, не предполагал, что слава Вертинского окажется столь велика. Никто не
думал, что его песенки, печальные и меланхоличные, шутливые и грациозные, иронические и нежные, станут пользоваться все возрастающей популярностью, что они переживут даже самого артиста и смогут доставлять удовольствие людям 70-х — 80-х годов. Ранний и внезапный успех Вертинского казался неосновательным: певец, не обладавший выдающимися вокальными данными, поэт, чье переимчивое дарование лишь вторило талантам Блока и Ахматовой, Бальмонта и Северянина, бесхитростный сочинитель капризных мелодий; выступавший тогда в маске Пьеро, с набеленным лицом и ярко накрашенными губами, он, конечно, нравился посетителям всевозможных эстрадных театриков и подвальчиков, но большие надежды на него не возлагались. Думалось, что через год, через два его забудут, как забывали многих других любимцев публики.
Случилось, как мы знаем, по-иному. Несмотря на все превратности судьбы, Александр Вертинский сумел перешагнуть «через горы времени» и придтись по душе слушателям новых поколений. Чем это объясняется?
Прежде всего тем, что в творчестве Вертинского скромные — каждое по отдельности — дарования стихотворца и композитора сливаются воедино и дополняют друг друга с редкой естественностью. В их дружном согласии возникает песня, обладающая определенной целостностью и завершенностью. И все же в этот момент она еще не является в полном смысле слова произведением искусства. Ведь когда песни Вертинского поют другие, даже опытные и уверенные исполнители, они, как правило, особым успехом не пользуются. Только уникальное в своем роде, изощренное и отточенное исполнительское мастерство самого Вертинского придавало его творениям неповторимую красоту. Артист Вертинский более значителен, чем Вертинский-автор. Даже самых искушенных слушателей он изумлял тщательно обдуманной, виртуозно разработанной интонационной и пластической партитурой каждой песни-новеллы. Ныне сохранился в записях только голос Вертинского. Навсегда исчезли уникальная пластичность и лаконизм жеста, его выразительная мимика. Сегодняшние слушатели должны будут поверить нам на слово, что внешняя форма, исполнительская манера Вертинского являли собой своего рода квинтэссенцию артистизма. Одним взмахом руки он умел вдруг показать всего человека, движением бровей, легкой гримасой, неуловимо скользнувшей по губам, передать свое отношение к герою или героине песенки, а заодно—и к собственной судьбе.
Утонченность интерпретации и артистичность исполнения становились особенно заметны, когда Вертинский создавал свои песни на слова больших русских писателей и поэтов — Максима Горького («Фея»), Иннокентия Анненского («Моя звезда»), Александра Блока («Зимний ветер играет терновником», «В голубой далекой спаленке»), Анны Ахматовой («Сероглазый ко-
роль», «Темнеет дорога приморского сада»), Сергея Есенина («В том краю, где желтая крапива») и др. Не изменяя собственной манере, Вертинский умел сохранить верность избранному поэту, сблизиться с ним, по-своему его прочесть и пропеть.
Другое важное свойство дарования Вертинского, предопределившее длительный интерес к его искусству,— чуткость артиста, отзывчивость таланта, способность подхватывать и эмоционально выражать характерные веяния времени. Писатель Юрий Олеша впервые услышал Вертинского в годы молодости, когда артист выступал еще в маске Пьеро. По свидетельству Олеши, Вертинский на свой лад высказывал в грациозных «ариетках» настроения, «которые влияли в ту эпоху даже на таких серьезных деятелей искусства, как Александр Блок, Алексей Толстой, Владимир Маяковский».
После Октября Александр Вертинский покинул родину и много лет провел в горестных эмигрантских скитаниях. Тоска по России, любимой и далекой, пронизывала тогда лучшие его песни. Где бы он ни выступал — в Париже и в Варшаве, в Нью-Йорке и в Шанхае, в больших концертных залах или в жалких кабаре, он везде исполнял такие ностальгические песни, как «В степи молдаванской», «Чужие города», «О нас и о Родине». Он пел о тяжкой участи изгнанника, сознающего свою вину и свою беду, и Россия в этих его песнях становилась символом недостижимой мечты. Подобные настроения свойственны были многим честным русским художникам, оказавшимся в эмиграции,— их по-разному выразили и Шаляпин, и Рахманинов, и Куприн.
Еще в 20-х годах Вертинский стал настоятельно обращаться к советским дипломатическим представителям с просьбами, чтобы ему разрешили вернуться на родину. В белоэмигрантских газетах Вертинского называли «большевистским наемником», утверждали, что он «продался красным», именовали предателем.
В 1943 году Вертинский вернулся на Родину. Вскоре состоялись и прошли с огромным успехом его первые выступления перед советской аудиторией. Во время войны Вертинский дал множество шефских концертов, все сборы от которых шли на оборонные нужды и в фонд семей погибших воинов.
...Встретившая Вертинского Россия была страной, одержавшей величайшую историческую победу. Но наш быт был еще очень труден и суров. В эти годы песни Вертинского оказались очень ко времени: после войны потребность в лирике, интимной и откровенной, ощущалась с особенной остротой.
Вертинский выступал теперь в переполненных огромных залах в Москве, Ленинграде, в Сибири и на Урале, в новых городах, которых не было на карте, когда он покинул отечество. Его постоянным аккомпаниатором стал пианист Михаил Брохес, который прекрасно понимал своеобразие дара Вертинского, чутко отзывался на все модуляции его голоса, с безупречной точностью следуя за певцом.
Вертинский был уже немолод, приближался к шестидесятилетию, когда началась эта новая, самая счастливая полоса его жизни. Он старался обновить свой репертуар и писал песни мажорные, полные искренней радости. Это были песни обретенной гармонии. Скиталец и изгнанник, певец ностальгии и одиночества познал счастье устойчивой и ясной жизни в ровной стране, в согласии с ней, счастье семейного очага и отцовства. Все это излилось в его новых песнях. Новую аудиторию Александр Николаевич Вертинские восхищал законченностью отделки каждой вещи, необыкновенной точностью ее интонационной и пластической разработки. Я видел, как горячо, как долго и восторженно аплодировали Вертинскому В. И. Качалов, М. М. Климов, С. М. Михоэлс, Б. Н. Ливанов, В. О. Топорков Л. О. Утесов, С. В. Гиацинтова: мастера они благодарили и приветствовали мастера.
Сейчас к искусству Вертинского приобщается новое поколение слушателей Вполне вероятно, что для молодежи, привыкшей к иным ритмам, к другим, более энергичным темпам и интонациям, может показаться несколько необычайной салонная манера Вертинского, особенно ощутимая в тех записях, которые были сделаны в 20-е и 30-е годы. Тем не менее хочется верить, что и молодая аудитория сумеет оценить по достоинству такие вещи, как «Джонни», «Пес Дуглас», «За кулисами» и другие. В них уже тогда сказалось умение Вертинского превращать всякую даже непритязательную, легкомысленную песенку в своего рода миниатюрную драму, где есть и завязка, и кульминация и развязка (часто неожиданная), его способность любой сюжет поднять на уровень подлинной поэзии.
В пластинку включены записи двух из многочисленных концертов Вертинского состоявшихся в 1952, 1953 годах в Москве. В его исполнении звучат песни, которые были в репертуаре Вертинского давно «Аравийская песня», «Джимми-пират «Пикколо бамбино» и другие. Легко заметить, что с годами мастерство Вертинского не только не потускнело, но стало еще совершенней.
Вертинский был первым из певцов-поэтов, вышедших на советскую эстраду. С него началась традиция, которая развивается и обогащается поныне. Есть все основания думать, что слушатели наших дней примут в свои сердца искусство большого артиста, сумевшего на свой, особый лад поведать нам и о времени, и о себе.
Константин Рудницкий

В программу пластинки включена песня «Последнее письмо». Песня сочинена А. Вертинским во второй половине 20-х годов. В тексте ее использованы несколько строк из стихотворения Сергея Есенина «До свиданья, друг мой до свиданья». Поэзия Есенина привлекала внимание Вертинского, и песня эта — дань памяти великого русского лирика.