Анна Ахматова - Стихи и проза. Читает автор

Анна Ахматова - Стихи и проза. Читает автор

Альбом: 1 пластинка
Размер: 12" (гигант)
Запись: 1962-1965 гг.
Тип записи: моно
Оборотов в мин.: 33
Состояние (диск/конверт): очень хорошее / очень хорошее
Производство: Россия
Фирма: Мелодия

СТОРОНА 1 — 22.46
Но я предупреждаю вас...
Читая «Гамлета», цикл Рыбак
Смуглый отрок бродил по аллеям...
Сжала руки под темной вуалью...
Ведь где-то есть простая жизнь и свет...
Мне голос был. Он звал утешно...
Небывалая осень построила купол высокий...
Муза
Разрыв, цикл

Тайны ремесла, из цикла: Одно, словно кем-то встревоженный гром
Эпиграмма

Привольем пахнет дикий мед...
Нет, это не я, это кто-то другой страдает
И упало каменное слово...
Уже безумие крылом...
Распятие
Клеопатра

Ветер войны, из цикла: Клятва
Важно с девочками простились...
Мужество
Щели в саду вырыты...

Новоселье, цикл:
Хозяйка; Гости; Измена; Встреча (Гибель <

Где-то ночка молодая-
Музыка

СТОРОНА 2 — 24.22
Родная земля
Вот она, плодоносная осень...

Полночные стихи, цикл

Из очерка «Амедео Модильяни»

Записи Ленинградского радио, Государственного Литературного музея и частных коллекций, 1962—1965 гг.

Составитель JI. Шилов.
Реставратор Т. Бадеян
Редактор Т. Тарновская.
Оформление Б. Дударева
На лицевой стороне конверта: Анна Ахматова. Рисунок А. Модильяни
На оборотной стороне конверта — фото Л. Шилова

ПРОСТОТА И ВЕЛИЧИЕ
Анну Ахматову рисовали много раз: значительность личности, высота духа, могучий интеллект, одаренность, душевная красота и изящество так явственно проступали в ее внешнем облике, что уже молодая Ахматова, ее лицо, жест, фигура были притягательны для художников самых разных школ и направлений. Всемирно известными станут ее портреты работы К. Петрова-Водкина, Н. Альтмана, Ю. Анненкова... Самый первый из известных нам портретов Ахматовой датирован весной 1911 года. Поразительно, что в этом рисунке художник выявил в облике совсем молодой женщины ту черту, которая станет очевидной для многих лишь много позже: величавость. Звали художника Амедео Модильяни. Совершенно безвестный, он был в ту пору настолько беден, что у него не оказывалось в кармане и нескольких су на «платные стулья» в Люксембургском саду, и они с Ахматовой сидели на общей, «коммунальной», скамье и читали друг другу Верлена, радуясь тому, что помнят и любят одни и те же стихи.
Позже, в Петербурге, Ахматова будет спрашивать о судьбе художника у всех, кто приезжал из Парижа, но это имя мало кто знал: еще долгие годы Модильяни было суждено оставаться безвестным, и лишь посмертно приходит шумная слава.
Воспоминания Ахматовой о художнике, частично воспроизводимые на этой пластинке, записаны на магнитофон более чем через полвека после их встречи. Запись любительская, ее звучание не совсем отчетливо, но она свидетельствует о желании Ахматовой закрепить не только на бумаге, но и в звучании рассказ о друге молодости, о его и своем «светлом, легком предрассветном часе», вспомнить не только слова художника, но и интонацию, с которой они были произнесены. Поэтому она и передает некоторые его фразы на французском языке.
Большой редкостью являются и помещенные в начале пластинки (после открывающего ее стихотворения «Но я предупреждаю вас», которое звучит здесь как пролог к дальнейшему чтению) звукозаписи двух стихотворений 1909 года и трех—1911 года. Уже эти стихи, вошедшие в книгу «Вечер», привлекли к Ахматовой внимание критики и читателей, а следующая книга «Чётки» принесла известность и была переиздана за несколько лет девять раз. Тем не менее Ахматова в последующие годы отзывалась о своих ранних книгах более чем сдержанно и публично или для звукозаписи читала стихи из этих книг крайне редко.
Уже первыми исследователями творчества Ахматовой было отмечено, что ее стихи о любви (прежде всего и ставшие наиболее популярными) образуют в ее сборниках отчетливые, последовательно развивающиеся сюжеты. Темы большинства этих стихотворений очень просты. Это стихи о встречах и разлуках, о радостном доверии к любимому и об измене... О том, что суждено пережить многим, но выразить дано только поэту.
Ахматовские стихотворения близки психологической прозе и, вместе с тем, драматургичны по своему построению. Образцом стихотворений этого рода может быть названо воспроизводимое на пластинке знаменитое «Сжала руки под темной вуалью...». Действующие лица этой психологической драмы, их жесты, как отметил, например, Вс. Рождественский, очерчены настолько четко, что стихотворение легко можно представить в виде киносценария. А Андрей Платонов дал развернутую характеристику «героя» этого любовного поединка, основываясь на единственной его фразе: «Не стой на ветру».
Один из секретов популярности этих стихотворений заключается в большой степени обобщенности, типичности ситуаций и характеров, раскрытых в стихах, казалось бы, очень личных и частных. И, вероятно, именно стремление подчеркнуть обобщенность созданных образов, желание отодвинуть стихотворение от конкретной ситуации его возникновения определяли то, что Ахматова иногда намеренно изменяла даты написания, «перепосвящала» стихи или вовсе снимала инициалы, стоящие в посвящении.
Та же верность художественной правде и стремление уйти от узкобиографической фактологии диктуют Ахматовой последовательность размещения стихов в одном из самых пронзительных по звучанию лирических циклов, в цикле «Разрыв», обратную времени их написания: стихотворение первое по времени создания в книгах Ахматовой и в этой пластинке завершает цикл.
Но, разумеется, поэтом общенационального звучания Ахматову сделали не только стихи интимно-лирической темы, а — как справедливо отмечал академик В. Жирмунский в книге об Ахматовой, вышедшей в 1973 году в серии «Из истории мировой культуры», — произведения, в которых «звучат... раздумья над своим прошлым, над судьбой своего поколения и своего народа, размышления об искусстве, о его задачах и судьбах в современности, о своем поэтическом мастерстве, мотивы своеобразной философской, моральной и общественной дидактики».
В работах последних лет отмечается и то, что о гражданской теме в творчестве Ахматовой следует говорить не только применительно к ее стихам военных лет (они широко представлены на этой пластинке). Теперь, когда мы видим ее творчество в исторической перспективе, мы по достоинству можем оценить горькие и величественные строки, предваряющие один из ее предвоенных циклов: «...Я была тогда с моим народом».
«По-настоящиму народным поэтом» (определение академика В. Жирмунского) Ахматову сделали не только такие ее всемирно известные стихотворения, как «Клятва» и «Мужество», но и такие, как «Мне голос был. Он звал утешно...», «И упало каменное слово...», «Привольем пахнет дикий мед...», «Не с теми я, кто бросил землю...».
Демократизм творчества Ахматовой определил и «прозаическую разговорность», и высокую простоту ее поэтической речи, и использование приемов народного песенного творчества. А по своей мелодичности, лаконизму, подлинности и силе чувства некоторые стихи Ахматовой вполне сопоставимы с народными песнями.
Вошли в пластинку и стихи на исторические и легендарные темы, такие, как «Клеопатра» и «Распятие», в которых, как отмечают биографы Ахматовой, «правдивость восприятия исторического прошлого соединяется со скрытым подтекстом, который связывает прошлое с современностью, с личным переживанием автора, воплощенным в объективную, классическую форму».
Одаренная многими талантами, в том числе и способностью к иностранным языкам, ощущая мировую литературу как родную стихию («...глупо прожить на планете Земля и не прочитать Шекспира в подлиннике»), Ахматова органично вводит в ткань своих произведений образы из мировых легенд, произведений Данте, Шекспира, Байрона, иноязычные слова и выражения. Встречаются они и на этой пластинке.
В цикле «Полночные стихи» на французском языке звучит эпиграф: «Ты, которая меня утешала...»—строка из стихотворения Жерара де Нерваля. Вполне естественно присутствие французских фраз и в очерке о Модильяни.
Читательская любовь к Ахматовой, преклонение перед величием ее таланта, понимание значительности ее роли в истории нашей литературы выразились, в частности, и в том, что чтение Ахматовой записывали много раз люди самых разных профессий: математик О. Ладыженская, редактор и переводчица Н. Глен, физик И. Рожанский (в его коллекции находятся записи воспоминаний Ахматовой о Модильяни и многих стихотворений, некоторые из которых вошли в эту пластинку), искусствовед Е. Миропольская, поэт С. Дрофенко, музейный работник М. Толмачев вместе с орнитологом Б. Вепринцевым, радиожурналист 3. Давыдова... Однажды, весной 1965 года, выпало счастье сделать запись Ахматовой и мне.
Никогда я не видел человека величественного и простого одновременно, как Анна Андреевна Ахматова. Она предложила выбрать для записи стихи из кипы машинописных листов книги «Бег времени», которую она готовила тогда к печати. Я вынул из пачки страниц двадцать.
«О, это слишком много», — сказала Ахматова. И теперь, вслушиваясь в эту фразу с ее молящей интонацией, зафиксированной магнитофоном, я стыжусь своей жадности и настойчивости и радуюсь, что записано было в тот день, действительно много: большие отрывки из двух поэм, «Полночные стихи» (цикл целиком воспроизводится на этой пластинке впервые) и стихи военных лет.
Чтение Ахматовой существенно отличается от ее разговора: голос становится более низким и более «торжественным», но в ее чтении нет никаких украшений, оно ясно и просто.
На прощание я сфотографировал Анну Андреевну на крылечке у деревянных, не слишком крепких перил ее домика (в литфондовском поселке Комарово, под Ленинградом), гордую и величественную, как будто она стоит, по крайней мере, на мраморном балконе венецианского палаццо на Большом канале.
Эта запись оказалась одной в последних записей авторского чтения Анны Ахматовой.
В пластинку включены записи Ленинградского радио, Государственного Литературного музея и из коллекций Н. и И. Рожанских, Н. Глен и Л. Шилова.
ЛЕВ ШИЛОВ