Бен Уэбстер (тенор-саксофон)

УЭБСТЕР Бен (тенор-саксофон)

Альбом: 1 пласт.
Запись: 1940-1960 гг.
Тип записи: моно
Оборотов в мин.: 33
Состояние: очень хорошее
Производство: Россия
Фирма: Мелодия
1. Прощай, черный дрозд (Рэй Хендерсон)/ Bye Bye Blackbird
2. Касание твоих губ (Рэй Нобл)/ The Touch Of Your Lips
3. Искушенная дама (Дюк Эллингтон)/ Sophisticated Lady
4. Моя смешная Валентина (Ричард Роджерс)/ My Funny Valentine
5. Кроличий хвостик (Дюк Эллингтон)/ Cotton Tail
6. Все таки скоро (Дюк Эллингтон)/ All Too Soon
7. Будь дождь или будь солнце (Хэролд Арлен)/ Come Rain Or Come Shine
8. Воскресенье (Джул Стайн, Бен Крюгер)/ Sunday

Составы:
1, 2 – Оскар Питерсон, фортепиано, Рэй Браун, контрабас, Джо Джонс, ударные
3, 4 – Тедди Уилсон, фортепиано, Рэй Браун, контрабас, Джо Джонс, ударные
5, 6 – Оркестр Дюка Эллингтона
7 – Тедди Уилсон, фортепиано, Уэнделл Маршалл, контрабас, Луис Беллсон, ударные и камерный ансамбль под управлением Ралфа Бернса
8 – Джерри Маллиген, баритон-саксафон, Джимми Роулс, фортепиано, Лерой Виннегар, контрабас, Мел Луис, ударные

Записи: ноябрь 1959 г. Нью-Йорк (1, 2); март 1954 г. Нью-Йорк (3, 4); май и июль 1940 г. Нью-Йорк (5, 6); декабрь 1954 г. Нью-Йорк (7); ноябрь 1963 г. Нью-Йорк (8)

Во всем пантеоне джаза есть, пожалуй, только два саксофониста, которые попали туда исключительно из-за своего звука,— это альтист Джонни Ходжес и тенорист Бен Уэбстер. Звук Бена Уэбстера, то вкрадчивый, то напористый, но всегда соблазняющий, любили сравнивать с обликом Кларка Гэйбла или голосом Фрэнка Синатры.
Как вспомнил недавно Юрий Чугунов, у нас в Москве в начале 60-х годов имя Бена Уэбстера появилось с легкой руки Германа Лукьянова в совершенно неожиданном смысле. С подобающей ему странностью Герман всех красивых девушек называл «колтрейнами», а тех, что похуже — «бенвебстерами». В ту пору в среде джазовых музыкантов, рождавшей свой оригинальный жаргон, можно было нередко услышать: «Смотри, колтрейн идет, да нет, пожалуй, бенвебстер».
Бенджамен Фрэнсис Уэбстер родился в 1909 году в Канзас-Сити. В школе его учили игре на скрипке, а сосед по имени Пит Джонсон (в истории джаза он оставил след как выдающийся мастер рэгтаймов и буги-вуги) показал, как надо играть джаз на фортепиано. Бен оказался способным учеником и рано начал работать пианистом в оркестрах и ансамблях Среднего Запада, пока на его пути не встретился необычный «семейный оркестр» Уильяма Лига, в котором не только трое детей, но и мама Сара играли на саксофонах. Сыновья Янга Ли и Лестер были ровесниками Бена. Янгу был нужен пианист.
«А вам не нужен еще саксофонист!» — спросил Бен у старшего Янга.
«Нужен», — ответил Уильям и улыбнулся.
«А если у него нет инструмента!»— поинтересовался Бен.
«Дадим», — захохотал мистер Янг.
«А если он нот не читает!» — допытывался претендент в дети мистера Янга.
«Научим», — падая в пароксизмах смеха, ответил шеф семейной антрепризы. Так эту историю рассказывал много лет спустя Бен Уэбстер, сам покатываясь от хохота: «Я учился читать ноты и играть на саксофоне, сидя бок о бок с Лестером Янгом».
Окончив у Янгов полный курс саксофоновых наук за Три месяца, Бен стал быстро делать карьеру как саксофонист. Его взял к себе Бенни Моутен, с которым он в 1932 году впервые выступил в Нью-Йорке, потом он играл у Бенни Картера, у Кеба Кэллоуэя, у Флетчера Хендерсона, В ту пору гремела слава Коулмена Хокинса, и однажды в Канзас-Сити местные тенористы решили его проверить. Об этом рассказала позже известная пианистка Мэри Лу Уильяме:
«Слух о том, что Коулмен Хокинс выступает в «Черри Блоссом», быстро разнесся, и уже через полчаса там были Лестер Янг, Бен Уэбстер, Хершел Эванс и еще несколько ребят, которые пригласили его поиграть после работы. Коулмен не знал, что они народ рьяный, и не отказался, хотя целый день играл. Я прозевала этот джем и спокойно спала, как вдруг около четырех утра услыхала, что кто-то царапается в окно. Это был Бен Уэбстер. «Собирайся, кошечка, — сказал он. — У нас давно уже идет сессия, и все пианисты выбились из сил. Хокинс уже снял с себя рубаху, но все еще играет. Ты должна нам помочь». Да, Хокинс такого не ожидал».
Важнейшая глава творческой биографии Бена Уэбстера относится к его работе в оркестре Дюка Эллингтона, начавшейся в 1935 году. «Бен Уэбстер был важным приобретением для оркестра в то время. Его тенор говорил, когда он играл. И саксофоновая секция сразу обрела зрелость, слитность звучания, которой до этого не было, — писая в своих мемуарах Эллингтон, — Так у меня всегда есть иена для Бена».
В голосе маэстро сквозит обида. Уэбстер не остался на всю жизнь с Дюком, хотя чрезвычайно подходил к этому оркестру и к эстетике Эллингтона, С его приводом в оркестре впервые появилось пять саксофоне», возник их специфический саунд, а самое главное — оркестр записал немало пьес с роскошными соло Бена Уэбстера, вошедшими в хрестоматию джаза. Две из них — «Все так скоро» и «Кроличий хвостик» — на этом диске.
Другая важная страница творчества Бена Уэбстера в конце 30-х годов — сотрудничество с ансамблем пианиста Тедди Уилсона и выдающейся джазовой певицей Билли Холидэй. Пожалуй, здесь раскрылся его
талант партнера, музыканта ансамбля, умеющего и поддержать основного солиста, и украсить вещь своим развернутым соло.
После ухода от Эллингтона в середине 40-х годов Бен Уэбстер становится одной из наиболее популярных фигур на нью-йоркской 52-й улице. На Фифти-Секонд-Стрит, среди джазменов более известной под именем Свинг-Стрит, было много джазовых клубов, баров и ресторанов, где звучал только джаз. Сейчас там этого уже нет, высятся застекленные небоскребы, а в память о былом свинге остались только вплавленные в асфальт тротуара чугунные доски с именами великих джазменов. Есть там и квадрат с именем Уэбстера.
На Свинг-Стрит Уэбстер выступает во главе разных ансамблей, собранных по случаю, и еще полнее раскрывается в исполнении баллад. Теперь по звуку ему просто мет равных. Как писал бостонский критик Боб Блументал, «его тенор, и так внушительный, звучит совершенно величественно, от богатого нижнего регистра до свистящего шепота вверху, он рычит и скрежещет в быстрых, вещах и становится совсем другим, кротким и благочинным в лирических пьесах».
Совершенствуется и его фразировка, он обретает замечательную способность извлечь максимальное количество нюансов из минимального числа нот. Поражает его способность превратить исполнение простой, порой банальной мелодии в произведение высокого искусства.
В 1954 году он делает серию записей со струнными, которая по своему совершенству не уступает аналогичным записям, сделанным незадолго до того Чарли Паркером. Для Уэбстера аранжировку струнных сделал Ралф Берне — лучшей кандидатуры для этого было бы невозможно найти.
В 1959 году в одну из нью-йоркских студий вошли Бен Уэбстер, Оскар Питерсон, Рэй Браун и Эд Тигпен, чтобы записать одну из лучших пластинок серии встреч выдающегося пианиста со знаменитыми солистами. Надеюсь, вы не пропустили недавно перепечатанный «Мелодией» диск Коулмена Хокинса из этой серии.
В конце 50-х годов Уэбстер появляется в нескольких телевизионных фильмах, запечатлевших игру старых мастеров, а первую половину 60-х годов проводит в Лос-Анджелесе и выступает редко. Его пластинка, на которой он встречается с Джерри Маллигеном. Сразу попала в поле внимания критики. В 1965 году Уиллис Коновер привез несколько пачек этих пластинок на международный пражский джаз-фестиваль и дарил их как новую сенсацию.
А Бен Уэбстер к этому времени уже переехал в Европу, решив покинуть свой материк. Он поселился в Дании, в стране, которую он полюбил последней любовью. Он довольно часто выступал в европейских клубах, на фестивалях, записывался с молодыми европейскими музыкантами, дня которых сама возможность игры и общения с этим колоссом джазовой классики становилась кульминацией музыкальной биографии.
Умер Бен Уэбстер в 1973 году в Амстердаме.
Леонард Фэзер, заканчивая статью о Уэбстере в своей «Энциклопедии джаза», пишет: «Уэбстер принадлежит наряду с Чу Берри и Хокинсом к наиболее ранним фигурам, благодаря которым тенор-саксофон в, джазе вступил в зрелость и зазвучал в полную силу. Из всех них он жил дольше» Он был представителем старой школы в том смысле, что его звук был большой и теплый, его стиль яркий и сильный и, несмотря ни на что, не подверженный переоценке временем: его творчество уважают и Восхваляют критики, любители и музыканты всех поколений начиная с начала 30-х годов и по сегодняшний день».
АЛЕКСЕЙ БАТАШЕВ