И. С. Козловский (тенор)

И. С. Козловский (тенор)

Альбом: 1 пластинка
Размер: 12" (гигант)
Запись: 1973 г.
Тип записи: стерео
Оборотов в мин.: 33
Состояние (диск/конверт): очень хорошее / очень хорошее
Производство: Россия
Фирма: Мелодия

Первая сторона
Р. ВАГНЕР
РАССКАЗ и АРИЯ ЛОЭНГРИНА («Лоэнгрин», 3 д.)

С. ТАНЕЕВ
ТИХОЙ НОЧЬЮ (Ф. Тютчев)
ГОРНЫЕ ВЕРШИНЫ (М. Лермонтов)

НАРОДНАЯ ХОРОВАЯ СТУДИЯ «СПУТНИК»
Художественный руководитель М. КАЛИКА (3—4)
ОРКЕСТР БОЛЬШОГО ТЕАТРА СССР
Дирижер Ф. МАНСУРОВ

Вторая сторона
А. ТОМА
СЛЕТИ К НАМ, ТИХИЙ ВЕЧЕР (старинная школьная песня)
И. КОЗЛОВСКИЙ и СЛАВА АНДРЕЕВ

A. ВАРЛАМОВ
ГОРНЫЕ ВЕРШИНЫ (М. Лермонтов)

B. ЗОЛОТАРЕВ
СЛЕЗЫ ЛЮДСКИЕ (Ф. Тютчев)
ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН (русская песня, стихи И. Козлова)

В. КИКТА
КАНТАТА (слова народные)
ОДА И. С. КОЗЛОВСКОМУ (В. Татаринов)

НАРОДНАЯ ХОРОВАЯ СТУДИЯ «СПУТНИК»
Художественный руководитель М. КАЛИКА
Записи 1973 г.

Звукорежиссер И. Вепринцев.
Редактор И. Орлова.
Редактор аннотации Т. Сергеева.
Художник В. Иванов.
Художественный редактор Е. Семенов.
Технический редактор О. Шимкевич.
Корректор А. Модин

Каждый новый концерт народного артиста Советского Союза Ивана Семеновича Козловского, каждая новая сделанная им грамзапись — большой праздник для истинных любителей музыки. Думается, с интересом будет встречена и настоящая запись, воспроизводящая концерт Козловского в Большом зале Московской консерватории 23 марта 1973 года.
Первое отделение было целиком посвящено творчеству Вагнера; в нем прозвучали три симфонических фрагмента — увертюра к опере «Тангейзер». Интродукция и Антракт к 3-му действию из оперы «Лоэнгрин» — и три сцены из заключительной картины «Лоэнгрина» — Рассказ Лоэнгрина («В краю святом»), Прощание Лоэнгрина (ария «О лебедь мой») и финал оперы. («Рассказ Лоэнгрина» и «Прощание Лоэнгрина» вы услышите в записи).
Партия Лоэнгрина — одно из высших и самых совершенных созданий Козловского на оперной сцене. В его лице традиция, заложенная Собиновым (а Козловский — второй среди лирических теноров, кто исполнил Лоэнгрина), нашла интерпретатора, который не только сохранил ее, но и продолжил, внеся в трактовку образа свое глубоко индивидуальное видение художника, придав ему черты своего неповторимого исполнительского почерка. Собинов отмечал, что на русской сцене не следует подходить к Лоэнгрину «с немецкой традицией, персонифицировавшей в Лоэнгрине геркулесовского вида героев баварских легенд». «Едва ли правильно, — писал Собинов в своей «Автобиографии» , — выставлять на первый план чисто германский патриотизм и военный пыл Лоэнгрина. Это был очень юный рыцарь, обладатель всеобъемлющего знания, сильный духом, но ему недоставало веры. Он пришел на землю, чтобы найти эту веру. От любимой женщины он и требует прежде всего веры. Трагедия и заключается в том, что знание и вера несовместимы». Именно исходя из такого понимания образа, Собинов, а вслед за ним Козловский привнесли в возвышенно-романтический, но несколько «холодный» мир Грааля чисто человеческую, «земную» теплоту. Отсюда преобладание лирического начала в образе легендарного рыцаря, что нисколько не противоречит вагнеровской партитуре, в которой партия Лоэнгрина лирична по самому характеру музыки. Исполняя роль Лоэнгрина, Козловский не только подчеркивает подлинно рыцарские черты своего героя — благородство, справедливость, готовность встать на защиту слабых и обиженных, но с огромной художественной убедительностью раскрывает душевную драму («трагедию», по словам Собинова) сказочного мечтателя, не встретившего в людях той веры, за которой он сам пришел к ним, вынужденного снова удалиться в таинственное, неведомое царство Монсальват.
Это внутреннее перерождение, «очеловечение» небесного рыцаря лучше всего чувствуется при сопоставлении Рассказа и Прощания
Лоэнгрина в исполнении Козловского. В Рассказе к королю и подданным Брабанта обращается наделенный «неземной властью» «слуга Грааля», стоящий выше смертных людей и не страшащийся «вражеских козней»; в Прощании же предстает другой, «земной» человек, раненный «вражескими кознями» и глубоко чувствующий боль и горечь несбывшихся надежд (особенно проникновенно звучит у Козловского в Прощании эпизод с кольцом: «Но взяв кольцо, меня он вспомнит, может...»). И лишь в самом финале мрачный философский пессимизм вагнеровской драмы словно озаряется грядущим светом при последних словах Лоэнгрина — Козловского, обращенных к покидаемым им людям: «Узнайте вы Готфрида в нем, да будет славным он вождем!»
Во втором отделении концерта Козловский пел в сопровождении детского хора Народной хоровой студии «Спутник».
Чудесно прозвучали три хоровые пьесы — пейзажно-лирические «Тихой ночью» и «Горные вершины» С. Танеева и скорбно-элегическая «Слезы людские» В. Золотарева (на известные стихи Ф. Тютчева). Необычайно красиво тембровое сочетание голоса певца с чистой, прозрачной фактурой детского хора (в первой из двух танеевских пьес особенно чарующе звучит — на продолжительной фермате — заключительное мажорное трезвучие: тоника и квинта детских голосов и терция тенора на верхнем «до»). Той же «акварельностью» звучания окрашен давно исполняемый Козловским, но долгое время не воспроизводившийся ; грамзаписи прелестный романс А. Варламова «Горные вершины» (вслед за солистом строфы романса повторяет хор). В несколько непривычном «звуковом облике» предстает в настоящей записи один из исполнительских шедевров артиста — «Вечерний звон». В этой популярнейшей русской народной песне слушатели привыкли к полновесным, гудящим «колоколам» низких басов; нужно, однако, признать что эффект «колокольчиков» детского хора оказывается весьма обаятельным. В программе также прозвучала старинная школьная песня «Слети к нам, тихий вечер», в которой вместе с Иваном Семеновичем Козловским солирует Слава Андреев.
Впервые была исполнена только что созданная «Песнь о матери» В. Кикты — кантата для тенора, арфы, флейты, органа, колоколов и детского хора. Написанная на народные украинские слова и несколько измененную народную мелодию, естественно и в то же время свежо гармонизованную, эта кантата представляет собой развернутый монолог-повествование, выдержанный в целом в элегических тонах, но с моментами ярко экспрессивное драматизма. Козловский поет кантату глубоко проникновенно, с изумительно пластичной фразировкой ее протяженных мелодических линий.
П. ПИЧУГИН