Лина Мкртчян – Романсы Петра Чайковского

Лина Мкртчян – Романсы Петра Чайковского

Альбом: 1 пластинка
Размер: 12" (гигант)
Запись: 1989 г.
Тип записи: стерео
Оборотов в мин.: 33
Состояние (диск/конверт): очень хорошее / очень хорошее
Производство: Россия
Фирма: Мелодия

Петр Чайковский (1840— 1893)
РОМАНСЫ
Сторона 1
Хотел бы в единое слово — 1.31
Отчего! соч. 6 № 5 — 2.31
(Г. Гейне, перевод Л. Мея)
Забыть так скоро (А. Апухтин) — 3.12
Не спрашивай, соч. 57 № 3
(В. Гете, перевод А. Струговщикова) — 2.39
Кабы знала я, соч. 47 № 1 (А. Толстой) — 4.09
Примиренье, соч. 25 № 1 (Н. Щербина) — 4.50
Благословляю вас, леса, соч. 47 № 5
(А. Толстой, из поэмы «Иоанн Дамаскин») — 4.34

Сторона 2
Серенада Дон Жуана, соч. 38 № 1 — 2.27
Средь шумного бала, соч. 38 № 3 — 1.26
(А. Толстой)
День ли царит, соч. 47 № 6 (А. Апухтин) — 3.42
Ночь («Меркнет слабый свет свечи»), соч. 73 № 2 — 3.27
Снова, как прежде, один, соч. 73 № 6 — 2.34
(Д. Ратгауз)
Подвиг (А. Хомяков) — 3.45
Колыбельная песня, соч. 16 № 1 (А. Майков) — 5.02

Евгений Талисман, фортепиано

Звукорежиссер Ф. Гурджи.
Редактор К. Иванова
Художник Т. Антонова.
Фото С. Михайлова

После многих поколений вокалистов, вполне установивших традиции исполнения романсов П. И. Чайковского, вы услышите исполнение их Линой Мкртчян, обладающей голосом огромного высотного и динамического диапазона, редкой красоты тембра и универсальными артистическими возможностями.
К установившейся традиции Л. Мкртчян прибавляет совершенно новое качество — наравне с музыкой она интерпретирует и текст, как бы подтверждая этим не случайность выбора П. И. Чайковским той или иной поэзии. Эта ее задача облегчается тем, что Чайковский всегда обращался к поэзии высокой — достаточно проглядеть список избираемых им авторов.
В исполнении Л. Мкртчян слово, пробиваясь через немоту, ищет и находит свое максимальное выражение. Это достигается благодаря огромному арсеналу вокальных и актерских средств, которыми певица обладает. Например, бесконечное число вариантов пиано — от двойного пианиссимо до спокойного, ровного — весь исполняемый комплекс звучит, главным образом, в этих оттенках пиано. Именно поэтому даже простое форте воспринимается, как очень громкий звук, а фортиссимо приобретает взрывной характер.
Мне представляется, что мироощущение П. И. Чайковского было глубоко трагическим, несмотря на то, что у него достаточно много светлых сочинений; он обладал, поэтому особенно высоким порогом чувствований.
Л. Мкрчян сразу же открыто предлагает нам это мироощущение, и чувство «трагедии жизни» уже не покидает нас ни на мгновение. Контрастные звуковые и жанровые сопоставления играют здесь особую роль, приобретая смысл новаций.
«Хотел бы в единое слово» исполняется с драматизмом, доходящим до глубокого отчаяния, — поэт предвидит, что не будет услышан — это как бы эпиграф ко всему предлагаемому циклу. «Кабы знала я» получает совершенно неожиданную жанровую расшифровку: голос Лины упрощается, теряет многие свои краски, романс становится песней и поется от лица простой девушки, так незадачливо распорядившейся своей жизнью. В этом романсе Евгений Талисман с особым успехом решает задачу ансамблевого соответствия трудным неожиданностям, которые предлагает певица.
Вот снова неожиданность: «Серенада Дон Жуана» впервые спета женским голосом и звучит замечательно мужественно — в голосе Лины появляется мужская «звенящая медь». Никому как будто не приходило в голову, что «Средь шумного бала» возможно исполнить как реальный вальс — он подчеркивает подлинность воспоминания. Исполняя «День ли царит», Лина не идет, как это обычно случается, на выражение внешних переживаний, которые так, блистательно представлены автором в самой фактуре романса; здесь ее переживания обладают глубокой внутренней мощью, и от этого особенно выигрывает кульминация сочинения, когда внутренние силы прорываются в открытую.
С «Ночи» начинается итоговая часть предлагаемой записи, «трагизм жизни» и тоска достигают максимума.
Но как неизбежный и философски крайне важный контраст всему предыдущему является «Подвиг». Он возвращает нас к главному долгу человеческой жизни. Романс исполнен замечательно просто, весь «театр» и суета реальности отступают перед истинным смыслом существования. И в конце просто и ясно, как прощание, звучит «Колыбельная», провожая истерзанную душу в вечность.
О. Николаев-Антонов