Сергей Сорокин - ...гитары тонкая струна. Встреча с Сергеем Сорокиным

Сергей Сорокин - …гитары тонкая струна. Встреча с Сергеем Сорокиным

Альбом: 1 пластинка
Размер: 12" (гигант)
Запись: 1969, 1970 гг.
Тип записи: моно
Оборотов в мин.: 33
Состояние (диск/конверт): очень хорошее / очень хорошее
Производство: Россия
Фирма: Мелодия

Сторона 1 — 20.08
Интервью с С.А. Сорокиным
(журналист Л. Маграчев)

Сторона 2
1. Глядя на луч пурпурного заката (А. Оппель) — 1.38
2. Пара гнедых, старинный русский романс (С. Донауров — А. Апухтин) — 4.07
3. Серенада (Г. Брага) — 4.30
4. Моя синеглазая, старинный русский романс (Ферри-Кельмане — Б. Тимофеев) — 3.15
5. Малярка, цыганская народная песня — 6.35

На цыганском языке (5)

Сергей Сорокин, пение (2, 4, 5), гитара (1 — 5)

Звукорежиссер Г. Цес.
Реставрация Г. Любимова
Редактор В. Заветный.
Художник В. Симаков

Ах, гитара, гитара! Сколько раз пробегал по спине холодок, когда Сергей Александрович Сорокин (1896—1974) уверенной легкой рукой прикасался к струнам, и по одним этим первым аккордам, их тональности или ритму ты угадывал, какая мелодия — сладостная, грустная или веселая — поведет тебя в мир удивительных, праздничных видений: женский смех и плач, бронзовые канделябры с застывшими потеками воска, тройки, горячие ноздри лошадей на морозе, неизъяснимая любовь... Когда? К кому?..
Невысокий лысый человек играл сосредоточенно, вдохновенно. То легко, то жестко бегали по струнам его короткие, сильные пальцы. Иногда они плотно смыкались вместе и будто высекали искры из податливого инструмента. Гитара пела, смеялась, ликовала, плакала навзрыд и снова пела о вечном в человеке — его любви, его страданиях, его жизни и смерти. И возвращала чувствам их первозданную свежесть, широту, благородство, полет.
Сорокин играл о любви и изменах, о терзаниях ревности — и его семиструнная гитара превращалась в старую, испанскую, пятиструнную, которую человек с буйным нравом и печальными глазами, написавший за свою, жизнь более двух тысяч комедий, — Лопе де Вега — назвал инструментом любви:

Пять струн в душе у человека.
Чтоб ни одна не порвалась,
Меж ними сердце держит связь,
А наша грудь — для сердца дека...

Сорокин обрывал русский мотив и начинал играть и петь «Малярку», песню о несчастной молодой цыганке, оплакивающей любимого, песню, о которой Рахманинов сказал, что ее невозможно записать на ноты, и которую задолго до него услышал в бессарабских степях и навсегда запомнил Пушкин. И гитара, оставив лукавые, чувственные, любовные интонации, принялась рыдать и стонать, причитать и вскрикивать.
А потом сорокинская гитара обернулась новой ролью — стала подругой Аполлона Григорьева, написавшего ей и про нее давно уже утратившие автора стихи: «Две гитары, зазвенев, жалобно заныли...» и знаменитую «Цыганскую венгерку» — «О, говори хоть ты со мной, подруга семиструнная!..», которая была одним из самых любимых поэтических произведений Блока.
Наконец, сорокинская гитара поднялась еще выше и будто взошла на пьедесталы, воздвигнутые для нее Николаем Лесковым в «Очарованном страннике» и Львом Толстым в «Живом трупе».
Музыкант легко владел временем и пространством, и все мы, слушатели, оказались в пути. И впервые за долгие годы странствий не хотелось возвращаться назад.
Знаменитая ныне сорокинская гитара родилась во Франции в самом начале XIX века, а в Россию перекочевала бог весть когда и как. То ли с беспечным наполеоновским гулякой, то ли в дорожном крытом возке негоцианта, и, может быть, где-нибудь на постоялом дворе русский гусар первым заставил ее заговорить и заплакать по-русски. Или купил ее кто-то из цыган соколовского хора в Москве, где знаменитая цыганка Таня приворожила Пушкина своим пением? Или слушал ее переборы приехавший в Россию Ференц Лист, настолько захваченный гитарой и цыганским пением, что в день первой же встречи с ними опоздал на собственный концерт в Большой театр?
Так или иначе, но каждая вещь рано или поздно находит своего хозяина. И стала эта гитара достоянием Сергея Сорокина. Оказалась она редкостным по достоинствам инструментом: кузов ее сделан из палисандра, верхняя дека — из ели, гриф — из черного дерева. Удивительно певучим голосом пел и разговаривал этот инструмент. Как и все европейские гитары, эта тоже была шестиструнной. Петербургский мастер Иван Семенов добавил к ней седьмую струну. Теперь она освободилась от иностранного «произношения».
Однажды в Петрограде, в зале Думы, Сорокин участвовал в концерте для солдат, уходивших на фронт, — шла гражданская война. Сорокин играл соло. За ним по программе концерта шел Шаляпин. Услышав игру Сорокина, Шаляпин подозвал молодого человека:
— Пойдем споем для солдатиков, проаккомпанируешь мне. Не боишься?
И взволнованный молодой гитарист без всякой репетиции проаккомпанировал великому артисту две русские песни: «Кари глазки» и «Что вы головы повесили, соколики?». Шаляпин его похвалил. Может быть, в тот день и выбрал Сергей Сорокин свой путь в искусстве.
С тех пор многие годы работал он и на концертной эстраде, и в драматическом театре. Перед началом Великой Отечественной войны, отмечая 30-летие творческой деятельности С. А. Сорокина, ленинградский журнал «Искусство и жизнь» писал:
«Будь то постановка «Живого трупа» или «Бесприданницы», «Дачников» или «Далекого» (пьеса А. Н. Афиногенова — Ю. А.), будь то наконец шекспировские спектакли, — Сорокин умеет не только научить актеров искусству выразительного чтения и произнесения слова под аккомпанемент гитары, но умеет наполнить весь спектакль музыкальной стихией, оставаясь при этом всегда в строгих и четких рамках театральной целесообразности, прекрасного вкуса и хорошей сценической культуры».
Но и на концертной эстраде актерам было с ним легко, спокойно, уверенно. И с ним невозможно было петь плохо: гитара Сорокина поднимала певца, поддерживала его, вела за собой или пропускала вперед. Волшебные руки гитариста превращали песню или романс в маленький шедевр.
В 1962 году Сергей Александрович, прихватив кроме футляра с гитарой небольшой чемодан, сел в самолет Москва — Рим. Вместе с артистами Московского академического театра имени Евг. Вахтангова он отправился на гастроли по югу Европы.
В спектакле «Живой труп» — в Ленинграде и Москве — С. А. Сорокин играл более пятидесяти лет. Но одно дело играть «В час роковой» или «Не вечернюю» на родине и совсем другое — в Италии, на земле знаменитых певцов, музыкантов и гондольеров, в стране, где гитара появилась значительно раньше, чем в России, и где она издавна стала не только концертным инструментом, но и спутницей любви...
Но Сорокин поразил итальянцев своей игрой, пением и особенно — обаянием русского городского романса и подлинного цыганского фольклора. А песен и романсов артист знал около четырехсот. Гитара Сорокина пела о России. Ее слушали знаменитые певцы и безвестные гондольеры, драматические актеры и уличные мальчишки, тоже умеющие держать в руках гитарный гриф. Все они узнавали и не узнавали давно знакомый инструмент. Гитаре пела о России, ее степях и раздолье, о ее женщинах и ее любви. Маленькая гитара из Ленинграда становилась посланницей человеческих сердец.
Потом, вместе с вахтанговцами, Сорокин приехал в Грецию. И здесь, под таким же южным небом гитара снова пела и говорила по-русски, и не требовался переводчик, чтобы греки, как незадолго пepeд тем итальянцы, узнали о страданиях Маши, о горе Малярки, о терзаниях безответной любви, которая повсюду одна и та же.

Меж ними сердце держит связь,
А наша грудь — для сердца дека...

И Сорокин, обогащенный и счастливый, вернулся в Ленинград, чтобы снова нести службу одного из хранителей нашей национальной культуры. Артист неизменным своим темпераментом всегда защищал настоящее искусство игры на гитаре от пошлости и «цыганщины» и говорил о последней так решительно и сердито, что каждый понимал: его гитара — в надежных руках.
В волшебных руках мастера.
Юрий Алянский