Три Отверстия

АНСАМБЛЬ СОВРЕМЕННОЙ МУЗЫКИ «ТРИ «О». «Три Отверстия»

Альбом: 1 пласт.
Запись: 1988 г.
Тип записи: стерео
Оборотов в мин.: 33
Состояние (диск/конверт): очень хорошее/ очень хорошее
Производство: Россия
Фирма: Мелодия

Сторона 1
Интродукция (А. Шилклопер) — 4.21
Мираж (А. Кириченко) — 5.15
Фугетта (А. Шилклопер) — 1.17
Tribute (А. Кириченко) — 5.10

Сторона 2
Три «О» (Три отверстия) (С. Летов) —3.49
Юлия К. (Элегия) (С. Летов) — 4.56
Записки путешественника (С. Летов, А. Шилклопер, А. Кириченко) — 9.40

СЕРГЕЙ ЛЕТОВ — бас-кларнет, флейта, дудук (велосипедный вариант), сопрано- и тенор-саксофоны
АРКАДИЙ ШИЛКЛОПЕР — валторна, в том числе с фаготовой тростью, сурдина, ягдхорн, в том числе с вынутым клапаном
АРКАДИЙ КИРИЧЕНКО — туба, сузафон, манок, вокал

Звукорежиссер И. Лабунец Редактор Е. Платонов Художник А. Цупров. Фото А. Забрина

Однажды Сергей Слонимский (р. 1932), советский композитор и пианист, кандидат искусствоведения и профессор, заслуженный деятель искусств РСФСР, попал на выступление новоджазового трио с участием Сергея Летова. Пораженный услышанным, Сергей Слонимский поделился своими впечатлениями на страницах недавно вышедшего капитального сборника статей «Советский джаз»:
«Это была очень свежая, совершенно нетрадиционная по музыкальному языку, коллективная импровизация, нечто вроде современного мотета. Здесь не было ни гармонических квадратов, ни «риффов», ни регулярной метроритмики. Игра этих серьезных и убежденных молодых людей была близка по духу народному инструментальному музицированию, одухотворенному и раскованному. Спонтанно рождались новые мотивы, подхватывались и развивались всеми участниками трио. Каждый из музыкантов владеет разнообразными приемами звукоизвлечения: двойные ноты, кластеры, аккорды, глиссандо, фруллато и четверти тона... Эти приемы в чередовании с певучими «вокальными фразами» создавали ощущение естественного натурального строя и близости к современным возможностям камерных ансамблей...»
Легко понять удивление известного композитора. Новый джаз заставил многих совершенно по-новому взглянуть на проблему современного творчества в системе так называемой профессиональной музыки европейской традиции.
Лет триста назад, когда рождалась профессия композитора, казалось естественным поручить ему сочинение и написание нотных партитур, а исполнителю — грамотное их прочтение. Правила чтения, грамотность надо было сохранять — отсюда консерватория.
В XX веке эта система дала сбой. Сперва участились взаимные претензии, затем выяснилось, что не все можно записать в нотах, а то, что уже записано, сковывает фантазию. То ли композиторы стали писать кое-как, то ли исполнители стали много о себе понимать, то ли вообще надоел тип человека, выступающего по бумажке, но музыкантов вновь потянуло к забытой уже импровизации. Сначала джазменов. Потом академических исполнителей. Потом рокеров. А потом все смешалось.
В 1985 году в Москве, в доме 28 по Малой Грузинской, на одной из нередких там экспозиций совершенно нетрадиционного искусства — а именно на выставке двадцати одного — прозвучал музыкальный комментарий к картинам. Трое духовиков, никогда до этого не игравших вместе,— валторнист Аркадий Шилклопер, тубист Аркадий Кириченко и саксофонист Сергей Летов — ходили от полотна к полотну, то порознь, то вместе свободно музицировали, напрягая инструменты, делали глаза, принимали позы, сходились и расходились. Присутствовавшим художникам и зрителям это очень понравилось, а самих музыкантов заинтересовало настолько, что они решили продолжать свои эксперименты. Вскоре с не меньшим успехом прошел их концерт в Камерном зале Олимпийской деревни. Начались приглашения на фестивали и гастроли в другие города. В течение трех последующих лет этот необычный ансамбль с неизменным успехом выступал на джаз-фестивалях в Москве, Ленинграде, Риге, Пярну, Архангельске, Новосибирске. Об ансамбле начинают писать, говорить, пытаются осмыслить его творчество.
«Попытка назвать наше направление постмодернистским мне представляется убедительной, поскольку мы стремимся преодолеть разрыв между авангардной и популярной музыкой, между искусством элитарным и демократичным»,— говорит Сергей Летов, который сам вносит немалый теоретический вклад в изучение и осмысление современного музыкального искусства в наиболее радикальных его формах. Опыты соединения их музицирования со словом, с пластикой, с театром и изобразительным искусством музыканты тоже связывают с постмодернизмом, ищущим новой синкретичности.
Музыканты устраивали перформансы с группой художников «Коллективное действие», фантасмагорические хеппенинги с Владимиром Чекасиным, с Михаилом Альпериным, с группой «Архангельск». Особенно часты, разнообразны и ошеломительны их карнавальные представления с «Поп-механикой» Сергея Курехина. Сотрудничают они и с театром пластической импровизации Олега Киселева. Выступали с поэтами-авангардистами Д. А. Приговым, Татьяной Щербиной, Андреем Туркиным. Гастролируют с актером — театром одного актера! — Александром Филиппенко.
Но главное — они смешат. Смешат названиями, например, объявляют: «Композиция в трех частях из цикла «Заболевания». «СПИД». Исполняются две части. Часть первая — «Заражение». Часть третья — «Агония». Можете себе представить, что потом заучит. Во всех деталях... Смешат «Лесными сценами», когда, послушав «голоса птиц в природе», они начинают гоняться друг за другом, становятся по-собачьи и тявкают. Смешат, когда сквозь мундштук начинают говорить разные глупости. Сами себя назвали Три «О» — так смешнее. Играли в Одессе на Юморине — и с большим успехом.
Аркадий Шилклопер (p. 19S6) — валторнист, лучше которого в мировом джазе я просто не знаю. На валторне играет с детства. Военно-музыкальная школа, духовой оркестр в армии, Гнесинский институт, откуда его с третьего курса взяли в оркестр Большого театра. Ему этого мало. Он играет в биг-бэнде у Лаци Олаха (без свинга нет музыки!), впитывает энергию джаз-рока у Александра Айзенштадта, постигает многослойную оркестровую вязь у Юрия Чугунова, влюбляется в тембры духовых в брасс-квинтете и неожиданно выныривает в середине 80-х годов в кружевном дуэте с контрабасистом Михаилом Каретниковым. К новоджазовым поискам его приобщает Кириченко.
Аркадий Кириченко (р. 1956) подружился с Шилклолером еще в военно-музыкальной школе. Уже тогда Кириченко выбрал тубу. В армию — и, соответственно, в другой духовой оркестр — он попал студентом Гнесинского училища. После его окончания — Казанская консерватория, которую он покидает, чтобы окунуться в живую музыку — играет у Айзенштадта, потом в «Капелле Дикси» Льва Лебедева, потом его находит Летов. То ли Летова привлек необычайно органичный артистизм Кириченко, то ли неординарность его инструментального снаряжения — туба, сузафон, эфониум, бас-труба собственной конструкции, на подставке, с загнутым, как у Гиллеспи, раструбом, комичные шалости. Наверное, все вместе.
Теперь о Летове. Сергей Летов (р. 1956) нашел свой стиль игры на саксофоне еще до того, как научился на нем играть. А играть учился сам. Впервые вышел перед публикой в Московском Доме художников в 1982 году в качестве солиста одного из самых рафинированных камерных ансамблей — ансамбля ударных инструментов Марка Пекарского. Играл он на баритоне. Потом стал обрастать другими инструментами — бас-кларнетом, тенор-саксофоном, флейтой, из велосипедного насоса соорудил нечто вроде армянского дудука, только металлического, притом с божественным тембром. Пробовал еще дуть в разрезанный обруч от хула-хупа, но, к счастью, из этого ничего не вышло. А с кем только он не играл! С самыми крутыми авангардистами — с московским перкуссистом Михаилом Жуковым, смоленским виолончелистом Владиславом Макаровым и ленинградским барабанщиком Александром Кондрашкиным. С самыми крутыми рокерами — «ДДТ», «ДК», «Центр», вплоть до «Аквариума» и «Алисы». В объединении «Эрмитаж» разыграл «дуэль» со столпом нового джаза композитором и саксофонистом Оливером Лэйком. Теснейший альянс с Курехиным — в дуэте, в трио, вплоть до биг-бэнда. В расчете на Летова сочиняет свою концептуальную музыку Светлана Галыбина. Софья Губайдулина зовет Летова воплощать свои идеи, когда не очень ясно, что конкретно должен делать исполнитель для реализации авторского замысла. И хорошо получается.
Современное ансамблевое импровизационное искусство подошло к такой черте, когда оно перестает нуждаться в отдельно творящем композиторе. И сочинительских идей у ансамбля может быть достаточно, и исполнительские краски (в особенности новые, ненотируемые, на которые тут же обратил внимание известный композитор и даже их перечислил) также в их руках. А когда музыкант исполняет свою волю, а не чужое поручение, он становится и убедительней. И не важно, что играется — алеаторический фрагмент или банальная попевка, важно, что от ансамбля постоянно идет энергия, захватывающая ваше воображение на грани абсурда и реальности серьезного и ироничного, рационального и мистического.
АЛЕКСЕЙ БАТАШЕВ.