Вниманию читателей предлагается книга известного русского философа, психолога, педагога Н.Г.Дебольского (1842--1918), в которой он выступает в защиту метафизической теории познания, критикуя противоположную, эмпирическую точку зрения на предмет философии. Цель автора --- показать, что "возможно метафизическое, или онтологическое познание, то есть познание того, что существует в себе"; что, кроме учения о явлениях, возможно учение о "вещах в себе". Критически анализируя положения крайнего и умеренного эмпиризма, Н.Г.Дебольский приходит к выводу о единственно возможном онтологическом начале познания.
Книга будет полезна как специалистам-философам и студентам философских факультетов, так и всем, кто интересуется теорией познания.
Предисловие (отрывок)
Для объясненiя цели настоящаго сочиненiя, автору необходимо прежде всего сказать несколько словъ о самомъ себе, т.е., конечно, не о своей личности, а о своихъ предыдущихъ философскихъ трудахъ; такъ какъ те немногiе изъ русскихъ читателей, которые знакомы съ этими трудами, могли бы иначе найти въ настоящей книжке, сравнительно съ темъ, что мною было писано ранее, разногласiя более значительные, чемъ существующiя на самомъ деле. Две причины приводятъ къ тому, что читатель моихъ сочиненiй и статей можетъ несколько спутаться въ определенiи основнаго начала излагаемаго мною философскаго ученiя. Первая причина заключается въ томъ, что весь ходъ моего философскаго развитiя совершился вполне самостоятельно, безъ какого либо пособiя со стороны: безъ пособiя со стороны предварительнаго образованiя, вдали отъ влiянiя какого бы то ни было научнаго или философскаго кружка, безъ малейшаго содействiя со стороны научной и литературной критики. Отсутствiе последняго содействiя, т.е. хотя бы враждебнаго и пристрастнаго, но действительнаго разбора моихъ статей и сочиненiй должно было, конечно, особенно сильно змедлять выработку моихъ философскихъ взглядовъ. Те голословные и поверхностные отзывы, по поводу моихъ статей и сочиненiй, которые мне случалось встречать на страницахъ нашихъ перiодическихъ изданiй, конечно, не могли оказать мне въ деле этой выработки ни малейшей помощи. Предоставленный, поэтому, исключительно своей собственной критике, я, очевидно, долженъ былъ проходить более медленный путь развитiя, чемъ могло бы быть въ общественной среде, стоящей на более высокомъ уровне философскаго пониманiя; и потому нетъ ничего удивительнаго, если сравнивъ ученiе, изложенное мною теперь, съ темъ ученiемъ, которое излагалось мною въ первой моей книжке, вышедшей въ светъ въ 1870 году, читатель найдетъ, повидимому, громадное между ними различiе. Вторая причина, способная несколько спутать читателя въ сужденiи о моихъ философскихъ взглядахъ, заключается въ томъ, что я не имелъ возможности пройти черезъ различныя фазы развитiя этихъ взглядовъ только самъ для себя, но принужденъ былъ, по роду моихъ занятiй, знакомить съ этими фазами и моихъ читателей; такъ какъ мои философскiя работы составляли, вместе съ темъ, мой литературный промыселъ. Я не могъ на досуге давать созревать моимъ мыслямъ, но долженъ былъ пускать ихъ на литературный рынокъ нередко въ недозревшемъ состоянiи. Это обстоятельство привело къ чистовнешнему, но, темъ неменее, чувствительному неудобству отрывочности и незаконченности. Разработывая какой- нибудь вопросъ въ целомъ ряде журнальныхъ статей, я нередко былъ останавливаемъ отъ окончанiя ихъ или внешними случайными препятствiями или темъ, что естественное развитiе моихъ взглядовъ возвышало мысль надъ тою точкою зренiя, на которой я стоялъ въ начале работы и делало для меня невозможнымъ ея продолженiе. Такъ прервались мои "Основы психологiи", помещавшiяся въ журнале "Семья и Школа, такъ моя "Немецкая философия въ последнiя пятьдесятъ летъ", печатаемая въ Педагогическомъ Сборнике, остановилась на одномъ встужленiи и далее его не пойдетъ. Объ этомъ пункте я упоминаю для того, чтобы такая случайная или необходимая незаконченность не была приписана другимъ, менее уважительнымъ, причинамъ.
Пуская теперь въ светъ мое новое сочиненiе, я считаю, поэтому, своею обязанностью дать темъ немногимъ читателямъ, которые знакомы съ моими прежними трудами, некоторыя основанiя для составленiя правильнаго взгляда на последовательность этихъ трудовъ. Во взглядахъ, которые я въ разное время заявлялъ печатно, можно найти много разногласiй и даже прямыхъ противоречiй; это объясняется вполне уединеннымъ, нигде не встречавшихъ себе, нетолько опоры и поддержки, но даже настоящей критики, ходомъ моего философскаго развитiя. Эти разногласiя и противоречiя съ самимъ собою везде, где они есть, легко обнаружимы, нигде не прикрыты никакими уловками и софизмами, такъ какъ я никогда не затруднялся опровергать самъ себя, если прежнее мое мненiе казалось мне ложнымъ. И если такая работа самоисправленiя и самоопроверженiя происходила публично, то виною тому была необходимость, нетолько выработывать свою философiю, но и продавать ее по кусочкамъ въ журналы. Подобно большинству людей моего поколенiя-я разумею, конечно, лицъ съ научнымъ образованiемъ-я держался въ юности той смеси матерiалистическихъ и эмпиристическихъ убежденiй, которая и теперь еще составляетъ философiю едва ли не большинства нашей интелигенцiи. По мере того, какъ эта смесь, съ приходомъ въ более зрелый возрастъ, начала отстаиваться, взаимная несоединимость ея частей обнаружилась для меня вполне ясно. Я увиделъ, что между эмпиризмомъ, т.е. отрицанiемъ метафизики, признанiемъ непознаваемости вещи въ себе, и матерiализмомъ, т.е. метафизикою, принимающею вещество за вещь въ себе, существуетъ полнейшее разногласiе. Это убежденiе привело меня къ чистому эмпиризму, къ философiи Юма и Джона Стюарта Милля. Но разъ получивъ толчокъ къ свободному, самостоятельному развитiе мышленiя, я не могъ уже долго удержаться и на ступени эмпиризма. Изученiе различныхъ авторовъ этого направленiя обнаружило мне разногласiя и колебанiя въ ихъ доказательствахъ невозможности метафизики, а одновременное знакомство съ философiею Канта, прежде всего черезъ посредство Куно--Фишера, а затемъ черезъ чтенiе самой Критики чистаго разума, открыло мне возможность новыхъ, более глубокихъ точекъ зренiя. Записывая свои заметки, постепенно расширяя путемъ чтенiя свои философскiя познанiя и знакомясь въ подлиннике или въ историческомъ изложены съ трудами древнихъ и новыхъ мыслителей, я постепенно привелъ въ ясность и единство свои взгляды и составилъ ученiе, которое, какъ мне тогда казалось, счастливо примиряло эмпиризмъ и кантiанизмъ. Это ученiе я изложилъ въ первой напечатанной мною книге "Введете въ ученiе о познанiи" (1870). Хотя съ техъ поръ мои взгляды более выработались, и возросла широта и высота делаемыхъ мною изъ в ихъ выводовъ, но осиованiе ихъ осталось тоже, которое было положено въ этомъ первомъ сочиненiи, Тотъ аргументъ противъ эмпиризма, который употребленъ тамъ, повторяется въ разныхъ формахъ непрерывно во всехъ последующихъ моихъ трудахъ. Сущность этого аргумента такова: эмпиризмъ есть ученiе, по которому познаваемы одни явленiя; отсюда последовательно вытекаетъ тотъ выводъ, что мы не имеемъ права ничему, кроме явленiй, приписывать бытiе, ибо признанiе чего либо сущимъ есть уже актъ познанiя. Следовательно, эмпиризмъ, вполне согласный со своимъ основнымъ началомъ, долженъ допускать существованiе однихъ явленiй, т.е. лишь рядовъ и группъ отдельныхъ безсвязныхъ состоянiй. Поэтому, существованiе въ мiре единства, порядка, закона (хотя бы даже кажущагося), равно какъ самое существованiе постояннаго субъекта, остающагося тожественнымъ самому себепри смене явленiй, съ точки зренiя эмпиризма, оказывается необъясним мьшъ. Отсюда я закдючалъ, что уже въ самомъ элементарномъ акте познанiя, ощущенiи, должно существовать некоторое объединяющее начало, некоторая форма, связывающая многообразiе содержанiя. Такою формою я призналъ невыводимое изъ ощущенiй, но постоянно данное вместе съ ними единство сознающаго субъекта. Я указалъ на то, что сознающiй субъектъ не есть ни продуктъ комбинацiи ощущенiй, какъ утверждаютъ эмпиристы, ни источникъ всякаго познанiя, какъ учатъ идеалисты, но та постоянная форма, которая всегда и во всякомъ акте познанiя дана неразлучно съ содержанiемъ дознанiя. Отъ этого тезиса я не отказался и по сiе время, почему и могу сказать, что основанiя, изложенныя мною въ первомъ моемъ сочиненiи, остались для меня таковыми и теперь. Но недостатокъ моего перваго сочиненiя заключался, -- кроме мало еще выработанной терминологiи и местами недовольно обстоятельнаго знакомства съ исторiею философiи-въ малой глубине анализа, некоторой несмелости выводовъ и отсутствiи опре деленно-установленная метода. Ища основныхъ формъ познанiя въ его первоначальныхъ источникахъ, я считалъ за таковые ощущенiя, какъ будто безотносительное единичное ощущенiе можетъ существовать въ сознанiи. Если бы я различалъ уже тогда ощущенiе и воспрiятiе, то не сталъ бы искать въ элементарномъ ощущенiи техъ формъ, которыя свойственны лишь группе ощущенiй. Эта ошибка темъ менее была простительна, что различiе между ощущенiемъ и воспргятiемъ было ясно указано многими писателями умеренно -- эмпиристическаго направленiя (достаточно указать на Рида и на Герберта Спенсера). Несмелость выводовъ зависела отъ того, что привычное излишнее уваженiе къ эмпиризму еще препятствовало въ то время моей мысли быть вполне свободною. Поэтому, въ предисловiи я изобразилъ взаимное отношенiе эмпиризма и метафизики въ слишкомъ невы- годныхъ для последней краскахъ и воздержался отъ наго обобщенiя сделанныхъ выводовъ, т.е. показавъ, какимъ образомъ индивидуальное сознанiе служитъ условiемъ предлежащаго ему мiра, я не решился еще развить это положенiе въ ученiе объ общемъ или мiровомъ сознанiи. Но самую слабую сторону моего перваго труда представляетъ отсутствiе определеннаго взгляда на методъ философiи. Уваженiе къ эмпиристическому предразсудку доводило меня до того, что я говорилъ о философiи, какъ объ "опытной" науке! Критика и самое изложенiе гегелiанизма представляютъ въ моей книге одно сплошное недоразуменiе и непониманiе. Стоя еще на разсудочной точке зренiя, я находилъ неизбежными противоречiя въ основныхъ философскихъ понятiяхъ, и хотя уже указывалъ на снятiе ихъ конечности, какъ на средство къ разрешенiю сказанныхъ противоречiй, однако, изъ этого указанiя еще нельзя было вывести никакого правила для метода, ибо оно опиралось не на необходимое требованiе мышленiя, а просто на непосредственное внушенiе внутренняго опыта.
Издание: обложка.
Параметры: формат: 60x90/16, 184 стр.
